Если вы не видите флеш-меню, нажмите сюда

синтез искусств

Лукино Висконти

Как ставить Шекспира?

(«Ринашита», декабрь 1948 г.)

Ходят слухи, что я, поставив «Розалинду, или Как вам это понравится» Шекспира, отошел от неореализма. Такое впечатление возникло из-за характера самой постановки, игры актеров и декораций и костюмов Сальвадора Дали.

Да простят мне люди, питающие симпатию ко всякого рода расплывчатой терминологии, но что такое неореализм? В кино он позволил выявить концепции «итальянской школы» последнего времени. Вокруг идеи неореализма сплотились те (артисты и не артисты), кто верил, что поэзия порождается реальной действительностью. Таким был отправной момент. Сейчас же неореализм, на мой взгляд, начинает превращаться в бессмысленный ярлык, который пристал к искусству, как татуировка, и, вместо того чтобы обозначать определенный метод, определенный этап развития, стал рассматриваться как набор схем, как ограничительная формула. Разве мы уже нуждаемся в ограничениях? Но ведь ограничения — опора для ленивых и для тех, кто слишком легко теряет равновесие.

Так вот, если отвлечься от нашего кинематографического опыта, можно доказать, что театр лелеял неореализм до тех пор, пока это было возможно. Неореализмом увлекался буржуазный театр — натуралистический до тошноты, до саморазложения; дань неореализму отдали и мы, когда стремились использовать в своей работе предметы и приметы реальной действительности (подлинной реальной действительности), от которых театр, становившийся более условным, уходил все дальше. Мы увлеклись неореализмом до такой степени, что он продолжает определять нашу фантазию и сказываться на наших нынешних экспериментах; мы не забываем о нем, как нельзя забыть о библейском изречении: «Из праха вышли, в прах обратимся».

Я говорю о необходимости фантазии и подчеркиваю это еще раз, ибо у театрального зрелища вообще есть границы и дифференциация, открытые не мной. Так давайте же, распоряжаясь нашим единственным и ограниченным рабочим местом — сценической площадкой, используем в полной мере те возможности, которые она нам дает: возможности движения, цвета, света, волшебства. Речь идет не о реализме или неореализме, а о фантазии, полной свободе изобразительности.

Приведу пример. Меня упрекали в том, что я слишком часто заставляю актеров «прыгать». И все же именно от этого (если заменить неудачное слово «прыгать» словом «танцевать») я не намерен отказываться. Актеры драматических театров до недавнего времени были намертво привязаны к стулу, к креслу, к столу вековечной театральной «гостиной в доме»... Я их заставил сняться с места, двигаться, танцевать. Современный спектакль тяготеет к танцу не как к эстетической форме, а как к «раскованному» движению. Быть может, эпоха Ибсена и Чехова уже заканчивается и перед нами открывается новая эпоха, эпоха театра, в котором персонажи будут раскрываться более полно, естественно и искренно, чем в бесцветном и стерильном буржуазном театре. Отсутствие «скандала», то есть новшеств в драматическом искусстве недавнего прошлого, объясняется тем, что исчерпали себя элементы диалога и интроспекции, характерные для общества, которое этот театр представлял. Даже сам Чехов был куда более живым во времена, когда все ждали прихода Мессии.

Сегодня Мессия с нами, его присутствие ощущается повсюду, слышно, как он грядет из самых отдаленных уголков мира. И конечно же, наше время — это скорее время Шекспира, чем Чехова. Я не знал, на чем остановить свой выбор: на «Как вам это понравится» или на «Троиле и Крессиде» (в последней пьесе меня привлекала живая и представляющая для меня интерес картина двух борющихся миров, древнего Востока и древнего Запада). В «Как вам это понравится» нет такой полемической нотки. «Розалинда» — это игра фантазии, чудесный сон, вариация на тему любви. У тех, кто хотел бы застрелить меня за дурной вкус, странное представление о театре. Именно они, эти люди, сочли бы безумием, преступлением то, что произошло недавно в Варшаве, где принялись восстанавливать театр прежде, чем все остальное, даже прежде, чем жилые дома, поднимая его из дымящихся руин. Вероятно, по их мнению, театр для того и существует, чтобы до пресыщения повторять вычитанное из газет или услышанное на митинге. По-моему, каждая вещь должна выполнять свою функцию, и театру не следует никого и ничего имитировать. Хорошо, если бы он держался за счет собственных средств, средства же эти — поэтические, а не кинематографические, или журналистские, или юридические, или, возможно, все они, вместе взятые и обнажившие, кстати, свое убожество, пошлость, унылость и бесполезность.

Вот почему я попросил сделать эскизы декораций и костюмов такого художника, как Дали, человека, творчество которого носит, безусловно, спорный характер, но который — что и подтвердил наш спектакль — наделен особым умением добиваться сценического эффекта, верной «раскадровки», и использовать все возможности своего «театрального» дара. Те, кто оговаривает Дали, выражают недовольство характером нашей постановки, ее дороговизной и т. д., должно быть, ненавидят театр и равнодушны к любым усилиям, направленным на возрождение драматического искусства. Так, например, они восторгаются шикарными ревю, сотнями костюмов, которые артисты меняют на глазах у публики в варьете, но враждебно относятся к достойной во всех отношениях постановке комедии Шекспира, толкуют о поруганной чистоте и считают, что с большим успехом можно было бы сводить зрителя в какой-нибудь убогий дымный погребок.

Впрочем, я получил глубокое удовлетворение, убедившись, что особо злопыхательствовали критики, присутствовавшие на премьере, то есть как раз те, чье мнение интересует меня меньше всего и кто больше всех меня ненавидит, тогда как настоящие непредубежденные зрители, число которых все возрастало, увидели в моем спектакле именно то, что я и хотел им дать: яркую, многоцветную мечту, три часа фантазии, назло всем неореалистам, «реалистич­нее» которых не бывает. Публика развлекалась, и до сих пор на эту пьесу зритель валом валит. Ведь те, кто приходил на спектакль без предвзятого мнения, не могли не заметить, что, какие бы недостатки ни обнаружились в спектакле, моя трактовка пьесы — единственно верная; другая трактовка этой комедии Шекспира просто невозможна. Скажу больше: по-моему, других таких случаев у меня не было. Как же критиковали меня за этот спектакль! И за слишком длинные музыкальные вставки, и за то, что артисты слишком много танцуют; кое-кому даже не понравилось, что меланхолика Жака я сделал двадцатилетним юнцом — хотя ему, должно быть, не меньше шестидесяти,— лишь бы осудить меня за то, что я отдал эту роль Руджеро Руджери. Так вот, я хочу сказать следующее: если те, кто, выступая с подобной критикой, искренне заблуждаются, что ж, пусть критикуют, это их право, но те, кто подкрепляет свои аргументы ссылкой на историю, не правы, ибо все их аргументы просто-напросто высосаны из пальца.

Не знаю, верно или неверно решение эпизода с королевой Елизаветой из комедии «Как вам это понравится», которая вроде бы заскучала и потребовала от автора музыки, песен, танцев; во всяком случае, нельзя игнорировать указания на этот счет, содержащиеся в тексте самого Шекспира. Ведь это же феерия, музыкальное пред­ставление, почти что балет, музыка и танцы — как в диалоге, так и в поступках — у него тоже «действующие лица», а перипетии сюжета во всей их невероятности — это вариации на фантастические темы. Следовательно, нам дана полнейшая свобода. Здесь движущая сила, побудительный мотив — стремление к гармонии, в которую благополучно выливается вся прежняя дисгармония; здесь чудесным образом достигается гармоничность катарсиса. Можно ли все это назвать буржуазной жаждой гармонии? Я бы сказал — нет, в противном случае мне пришлось бы приучить себя к мысли, что до наступления социализма нам нельзя исполнять музыкальные произведения, рисовать, сочинять стихи. Тоже ведь идея. Что касается временною критерия: зачем брать XVIII век, если произведение родилось на грани XVI и XVII? Отвечу вопросами, которыми я сам задавался перед тем, как приступить к работе. В какой мере мне нужна «историческая достоверность»? Кому нужно исторически точное воспроизведение пьесы в том виде, в каком ее давали в шекспировские времена (если допустить, что такое вообще возможно, хотя, как известно, в случае с комедией дель арте это оказалось невозможным)? Какому-нибудь ученому мужу или историку? Это ради них я должен буду возродить персонажей, нравы и костюмы XVII века—пуританские, суровые, чопорные по существу и по форме? Или лучше перенести действие пьесы — поскольку история, рассказанная в ней, вневременная и могла произойти и в греческой Аркадии, и в лесах Шотландии или в рощах, изображенных на картинах венецианцев, то есть в век более свободный, романтический, богатый образами, радостный? Вот так и родилась у меня идея перенести все в XVIII век, в изображенный Дали мир, полный интриг и веселья, в осеннюю пору того века с ее буйством красок, смехом и слезами; да, в XVIII, но придуманный, то есть во времена безобидные и сказочные. С костюмами, напоминающими историю Кота в сапогах, с отблесками сказочного «золотого века», с клубящимся облаком веселой мифологии, сползающим с Олимпа. Да и игра актеров, гармонично сочетаясь с песнями и музыкой (теми же, что были написаны для самого Шекспира), легко и тонко воскрешала атмосферу старинных дивертисментов.

Вся игра как бы накладывалась на движение и жесты, не имеющие ничего общего с сегодняшней действительностью, и была построена с целью стилистической убедительности — на полной свободе движений и жестов... Итак, да здравствует свобода и обретение фантастического мира чудес, от которого театр давненько уже отошел и в который мы хотим его вернуть, ибо таково его предназначение— радовать народ. Дело не в том, что цель поэта — «удивить». Наоборот. Было бы просто странным навязывать театру в нашем мире, где появляется все больше нового и интересного, роль этакого анахорета, сурового отшельника, который прячется от торжествующей действительности и в знак протеста отправляется играть свои мистерии на чердак.

По изданию:"Висконти о Висконти".Изд-во "Радуга".

OCR: Ash from Ashtray. http://www.ashtray.ru/

 

утопии синтез искусств галерея звуковые фотографии библиотека статьи информация новое ссылки трей