Если вы не видите флеш-меню, нажмите сюда

Ashtray.ru статьи

Фестиваль театров танца ЦЕХ

(текст, видео, аудио)

 

/Смешение жанров. Действительный театр/

 

«Без смешения жанров современное искусство заглохнет». Так сказали в объединении «Цех» и провели третий фестиваль российских театров танца.

На целую неделю дух театра выплеснулся со сцены и занял собой все пространство вокруг – фойе, гардероб, лестницы и окна. Атмосферу события сделали игровой, и фестиваль оказался царством непрерывного перформанса, в котором обитали спектакли, актеры, хореографы и зрители. 

 

«В фойе, на лестницах и даже за окнами (…) творится что-то невероятное. На стенах распластанные люди, между зрителями ужасно медленно пробираются офисные служащие в запыленных костюмах, и, засыпая на ходу, продают программки, за окном на канатах болтаются альпинисты, передавая друг другу фотографии, а на экранах – танцующие физиономии и актер, из кожи вон вылезающий, чтобы исполнить всякие там пируэты».

(Из специального пункта, оговоренного в фестивальном буклете: «Невероятное (может произойти где угодно»).

 

Надо заметить, что «смешение жанров» уже заложено в специфике современного танца, где актеры свободно разговаривают, поют, играют своим телом, телом партнера или окружающими предметами.  Это свойство было усилено созданной игровой атмосферой.

И сделано это было, конечно же, не случайно.

«Мы ведь давно уже думаем, что «современный танец» - не то название. Ищем то, но пока не нашли («действительный театр» сейчас самое излюбленное)» - можно прочесть  в буклете фестиваля.

.

/Спектакли/

 

Природа современного танца несловесна и иррациональна, поэтому имеет смысл описывать не столько танец, сколько театр (тем более что мой взгляд на происходившее - взгляд из соседнего «цеха»).

В том, что касается танца, думаю, уместно будет отослать читателя к статьям Асмолова о невербальной коммуникации и к сайту самого Цеха.

 

Из множества спектаклей (около 17) из Москвы, Санкт-Петербурга, Екатеринбурга и других российских городов я видела одиннадцать, и здесь буду описывать некоторые из них. (Конечно, это не означает меньшего значения остальных мероприятий: мне не удалось быть, например,  на спектакле в ДОМе, посвященном «всему, не обретшему формы» с эпиграфом из Дюрера, очень жаль…)

 

Из увиденного, безусловно, самые красивые, яркие и запоминающиеся представления -  «Лебединое озеро», «В сторону Севана»,  «&». 

Все три интересны с любой точки зрения – звуковой, зрительной или умозрительно-интеллектуальной, они кажутся некими совершенными организмами, привлекательными со всех сторон, как их ни поворачивай.

Особенно хочется отметить удивительную песню на вымышленном (!) языке, поющуюся во время спектакля «&».

 

Хотя спектаклей было много, и все они были очень разными.

Был, например, один необычный спектакль, который был бы интересен психологам, телевизионным журналистам и режиссерам в качестве наглядного пособия по феномену reality show«Любите ли вы подглядывать?» У меня он вызвал неоднозначные эмоции, показался провокационным и даже несколько циничным, но, бесспорно, он был интересен.

 

 

/Описания спектаклей/

 

3 декабря. Центр им. В.С. Мейерхольда

 

«Лебединое озеро»

Театр фон Краль, Таллинн, Эстония

Кинетик, Москва

.

По аннотации к спектаклю, в нем «классическая красота не противоречит иронии современного искусства». Непонятно, каким образом удалось соединить несоединимое, но так и было.

В этой постановке самые несоединимые вещи образовали стройное целое.

И если раньше мы могли думать, что Чайковский и чувство юмора вещи несовместные, то и это тоже оказалось заблуждением.

Музыка (С. Загний по П.И. Чайковскому) обрела множество дополнительных измерений, и от этого явно выиграла. Как пишет сам С. Загний, им была реализована любопытная идея: «сохранить музыку Чайковского по возможности неизменной, но убрать из нее все то, что вызывает чувство неловкости – избыточный пафос и чрезмерную сентиментальность». Цитаты подверглись утонченной обработке, а встречавшееся дословное цитирование благодаря заранее подготовленному подтексту имело другой смысл.

Похоже, подобная операция была проведена и в самой театральной постановке: «чувствительность» первоисточника обыграна, и благодаря этому она словно бы исчезла – осталось лишь ее отражение.

 

Лебеди

 

Черная и Белая лебедь – две фигуры, словно помогающие нам проникнуть в сложно устроенное подсознание автора «Озера».

Черная лебедь льет слезы, и столь обильно, что это вызывает смех (и спасает положение).

(Вспомним, как говорит в своей книге «Маска и душа» Шаляпин: в музыке Чайковского постоянно чувствуется слеза композитора, «тяжело ложится эта горячая, соленая слеза на душу слушателя»).

А Белая лебедь – существо, которое осталось в собственном детстве, верит в идеальное, живет в своем мире и не понимает, что его не существует. Перед тем, как танцевать с ней, партнеры надевают белые перчатки.

(Кажется, Чайковского в детстве называли «стеклянным мальчиком» за хрупкость, склонность к мечтам и идеализации? Вне всякого сомнения, это детское свойство сохранялось в нем на протяжении всей жизни, по крайней мере, об этом можно догадываться, слушая «Щелкунчика». Похоже, эта черта и воплощена в Белой лебеди, и это тоже обыгрывается).

 

Впрочем, Белая лебедь -  скорее, не белая лебедь, а белая ворона. И все птицы вроде и не лебеди вовсе, а вороны (к счастью для утомленной лебедями публики). В том, что это птицы, сомнений не возникает: на сцене они взбираются куда-то наверх по шестам, и сидят наверху, в конструкции, напоминающей птичник, с ведрами на головах.

 

Озеро

 

Озеро здесь – большей частью невидимый, но, пожалуй, главный герой.

Все представление проникнуто этой глобальной, объединяющей метафорой, а присутствие на спектакле есть смотрение в водную гладь, в отражение.

Вдохновившая авторов история с путчем 1991 года («Лебединое озеро» на экранах телевизоров), кадры из документальной хроники советских времен, тракторы, гимнасты на экранах, все это – отражения, воспоминания. Отражения теряют свою плотность, они не осязаемы и потому идеализируются, а контрасты и противоречия утрачивают свою актуальность и более ничему не противоречат, а лишь дополняют друг друга.

 

Нельзя забывать, что озеро заколдовано. Финал печален: озеро остается заколдованным, ничто не сбывается. Система изначально закрыта, возможно потому, что сам феномен отражения не допускает вторжения никаких изменений и событий.

 

Актеры уходят за сцену, за экраном мы видим их силуэты, которые внезапно отрываются от земли и взлетают в небо, превращаясь в летящих птиц, мы наблюдаем невозмутимую водную гладь и скалу острова вдалеке, а птицы исчезают где-то далеко, далеко…

 

Во всем «Лебедином озере» использовано периодическое замещение реальности - пусть даже условной, сценической - еще более условной и бесплотной: видеопроекцией. Причем белый цвет (цвет Белой Лебеди) - это еще и цвет экрана для проекции кадров, и когда Черная Лебедь ходит и срывает белые экраны, изображение пропадает. (Взаимодействие человека и экрана наблюдалось на протяжении всего фестиваля, подробнее об этом позже).

 

Спектакль «Лебединое озеро» был обрамлен пантомимой, которая происходила в фойе перед ним и после, и являлся своего рода театром в театре.

 

Весьма примечательно, что пантомима сопровождалась музыкой, которой традиционно передают сюжеты об отражениях в воде.

 

 

4 декабря. Центр им. В.С. Мейерхольда.

 

Двое мимов проверяют билеты. Еще вчера под философские созвучия, напоминающие индонезийский гамелан, они наматывали друг друга на толстую веревку, и в конце их уволок куда-то через боковую дверь прочь из фойе зловещий бородач в черной шляпе. А сегодня они как новенькие, в белых носках, и уже придирчиво проверяют билеты у девушек. Dress code и face control очень строгий, что позволяет пристально разглядывать девушек с близкого расстояния. У одной африканки спросили паспорт, та показала какую-то бандероль с бумагами и была пропущена.

 

«А вы подождите вот тут.слышу я показывая свой билет. – Нет, не тут, а вот тут. Не тут – вот тут. Нет. Тут. Нет. Теперь идите. Нет-нет, только не вставайте на первую ступеньку. На вторую. Только не на вторую. На третью. Нет, пожалуйста, не на третью - на четвертую…»

 

«Lazy Susan»

Провинциальные танцы, Екатеринбург

.

«Lazy Susan» - название столика  для ленивых, который можно вертеть вместо того, чтобы пересаживаться самому.

Как результат – отголоски знаменитого чаепития, которое совершила Алиса в гостях у Шляпника и Мартовского Зайца, а заодно – абсурд всех мастей, не только кэрролловского, но и гофмановского типа.

 

«Старинные» платья, узкие туфли (танцуют на шпильках) и отголосок менуэтов из галантной эпохи (струнная музыка, овеянная породистой меланхолией в духе старых итальянцев). Мир словно вдруг обветшал, от него остался лишь остов, как от затонувшего корабля, время стало сумрачным и усталым. Три пары, в танце передающие друг другу яблоко изо рта в рот. Мужчины под юбками женщин.   Нарочито деланные жесты и движения, деланный смех, усталая искушенность. Высокая прическа, из которой достают туфли.

Сквозь этот каркас восемнадцатого столетия - моменты внезапно наступающей тишины. Какой-то человек абсурдно прыгает, словно кузнечик; фалды его фрака развеваются. Что-то явно гофмановское.

-…Выпьете еще чаю? Больше чаю?

-Чаю? Я чаю пока не пила.

Так повторяется знаменитая сцена из кэрролловского учебника современного искусства – «Алисы в стране чудес».

-Какое сегодня число?

-Четвертое.

- Мои на два дня опаздывают…

И под конец -

-Что случится, если мы начнем все сначала?

-Ха-ха-ха… Возможно, мы сменим тему.

 

«Любите ли вы подглядывать?»

По.В.С.Танцы, Москва

.

Название ключевое, в некотором смысле оно уже содержит в себе ответ.

 

«Замочная скважина – вот первая картинка для видео проекции, вот ключевые слова для спектакля. Проекции и проекторы, камеры и экраны – все это его составляющие. В танце актеры топчут экран вместе с изображением, а на вопрос «любите ли вы подглядывать?» захлебываются движением такого смущения и неловкости, что заглавный вопрос меняется на экзистенциальный: «можете ли вы принять себя со всеми своими недостатками?»

 

Как мы можем убедиться, речь идет сразу лишь о недостатках, причем недостатки (и, по-видимому, во множестве) закладываются априори. Что напоминает прием манипуляции сознанием, наподобие не самых этичных способов работы психолога и журналиста. Ведь на этот вопрос нет вариантов ответа. Его цель – застать на месте преступления.

Спектакль похож на расследование на тему «За стеклом» и прочих reality show и одновременно на эксперимент в области шокового воздействия на зрителя.

В нем щедро используются знаки и звуки опасности.

Видео проекция – знаки с шоковым, предупреждающим эффектом: не подходить, не входить, знак снимающей камеры (которой, как известно, люди обычно боятся)…

Много предупреждающих об опасности цветов – желтого, красного.

Звуковая сторона спектакля техногенна, индустриальна, подсознательно связана с чуждой и потенциально опасной жизнью коммуникаций современного города-монстра. Да и начинается спектакль со звонка (в такие звонят, приближаясь к идущему впереди пешеходу и имея при этом в виду: отойди в сторону, а то тебя переедут).

Знаки проецируются на пол.

Сужающаяся замочная скважина.

Актеры фотографируют друг друга на полароид.

Кто-то на сцене двигается, держа в руках видеокамеру.

При этом мы видим изображение, проецирующееся на большой экран (очень крупно: нога актера, его голая грудь).

 

…Тут нужно вспомнить один эпизод из истории экранных искусств.

 Во время возникновения кино, в первой половине прошлого века, шли дебаты о том, насколько этично использовать технику крупного плана. Многим зрителям было неприятно смотреть на лица посторонних с такого близкого расстояния, которое дает крупный план – создавалось ощущение, что им что-то навязывают, "заставляют" на что-то смотреть. Со временем к крупному плану привыкли, впрочем, встречаются случаи осознанно-агрессивного его применения.

В «Любите ли вы подглядывать?» это свойство крупного плана гипертрофировано и великолепно служит своей цели. Подразумевается, что зрители могли бы не рассматривать изображение на экране, но делать это будут,  и  цель спектакля – уличить их в этом.

…Центральный большой эпизод. Все меняется, звучит гармоничная музыка, актер в темноте будто бы подглядывает,  как раздевается молодая женщина. Тем резче контраст, когда внезапно включают свет и к актеру подбегают люди с камерами, которые начинают у него брать интервью, а тот вместо ответа мечется по сцене.

Интервью примерно в том же виде повторяется несколько позже, после того как со сцены внезапно говорится:

- Свет в зрительный зал!

 

Вспомним еще один эпизод из истории искусств.

Одно из классических театральных правил гласит, что зритель может испытать шок от того, что внимание находящегося на сцене вдруг оказывается обращенным на него.

Допустим, это правило неоднократно опровергалось и часто его нарушают, преследуя какие-либо особые цели. К тому же далеко не во всех формах театра оно верно. Но нет дыма без огня, эффект этот все же в сознании зрителя несомненно присутствует. Доказательством этого служит успешность фильмов ужасов, основанных на том, что «чудовище» по ту сторону экрана вдруг обретает способность видеть тех, кто находится по эту сторону, и страшная реальность из фильма внезапно опрокидывается в наш мир (как в японском фильме «Звонок»).

Включение света в зрительном зале на спектакле, носящем название «Любите ли вы подглядывать?» - ход, благодаря которому становится ясно, что и актеры со сцены подглядывают за публикой, что не может не вызвать неловкости, по крайней мере у первых рядов партера.

В зале действительно включают свет и у публики начинают брать интервью - вначале коротко у нескольких человек, затем подробнее у девушки. Задавая вопросы, ее снимают на видеокамеру, изображение проецируется на большой экран и мы видим крупным планом ее лицо, глаза, губы, грудь.

Вопросы интервью.

- Скажите, а у вас есть ножницы?

-Есть.

-Покажите.

-У меня не с собой.

-Скажите, а вы любите красное белье?

Как вас зовут?

Вы любите работать?

Значит, вы хотите работать только для того, чтобы зарабатывать деньги?

Деньги для вас главное в жизни?

Скажите, а вы любите подглядывать?

А вы видите, что сейчас происходит на сцене?

Вам это нравится?

Скажите, а вы легко исполняете просьбы?

Киньте помидор в этого молодого человека.

(Актер, до этого метавшийся на сцене под экраном, подходит к зрителям, он вжался во что-то вроде рамы, из которой смотрит его голова).

У меня его нет.

А мы вам дадим.

Принесите помидор, пожалуйста!

Из-за кулис выносят на тарелочке помидор. Девушка кидает помидор и попадает в актера.

-Скажите, вы видите, что вы сделали? Вы видите, как реагирует молодой человек на то, что вы сделали?

-Да.

-Спасибо.

 

В конце спектакля актер выходит близко к зрителям, фотографирует зрительный зал на полароид, бросает снимок на пол и уходит.

 

 

5 декабря. Центр им. В.С. Мейерхольда

 

«Смотрящие в бесконечность»

Челябинский театр современного танца

.

На этом спектакле были обнаружены мужчины в черном и табуретки, как и было предсказано в одной из рецензий.

 

Да, они действительно ходили шеренгами и странно двигались. Их было восемь человек, и все были в пиджаках на голую грудь – точь-в-точь как жители опустелой деревни, которые уже давно пропили все до последней майки,  кроме выходного костюма, который лежит в шкафу двадцать пять лет и достается лишь на свадьбы и похороны.

Сдвинутые табуретки – как лавки в избе, а помещение, в котором все происходит, вызывает ассоциации с  вымершим сельским клубом. Русофильско-славянофильская тема подается в отвлеченно-мрачных тонах, неизбывная славянская тоска изливается в протяжных песнях.

 

«Я лечу, да в родиму сторону… ворочу свою молодость», - пели актеры, и странно было это слышать от таких мрачных мужчин в черных пиджаках.

Но пели они очень хорошо.

 

«Вальгалла»

Окоем, Челябинск

.

Начался спектакль с дыма и шаманства: был слышен треск ломаемых сучьев в темноте, на сцене скупо освещались люди, ломающие сучья.

 

Далее этот спектакль изображал суровые будни мужской дружбы в заколдованном лесу.

Три мужика.

У каждого – нож-тесак, тулуп и чурбан.

Они разбегаются и ожесточенно втыкают тесаки в чурбаны.

Затем снимают тулупы и исполняют танцы в красных майках с тесаками (это опасно, невольно думает зритель…)

Зачем-то казнят на чурбанах свои тулупы.

Суровая охотничья жизнь в округе Блэр…

 

Если бы мы с mAxом чаще задерживались в фойе, мы бы, без сомнения, видели еще множество интересных вещей из рубрики «Невероятное. Может произойти где угодно». Но мы часто пытались пробраться на балкон, поэтому многое прошло мимо нас.

 

6 декабря. Театральный центр «На Страстном»

 

«В сторону Севана»

Артфабрика, Екатеринбург

.

Этот великолепный спектакль доставил редкое и изысканное удовольствие, природа которого была столь же эстетической, сколь и интеллектуально-философской.

Как ни сложно и утонченно было впечатление, средства его достижения оказались удивительно простыми.

 

Танцовщицы в белых одеждах непрерывно идут весь спектакль от одного края сцены к другому (появляясь и снова пропадая).

Остальная игра – светом, динамикой движения, хореографией.

Движение не прекращается, оно идет в разном темпе, но неуклонно.

Кто-то идет быстрее, кто-то медленнее.

Некоторые идут с поклажей, словно сквозь пустыню.

А идут все в сторону Севана.

Севан – армянское озеро, упоминаемое в книге Марко Поло.

Дважды мы видим, как две белые фигуры, словно души умерших, плывут высоко в темноте – они уже достигли его.

 Не все хотят туда идти.

Некоторые сопротивляются, воздевают руки, некоторые отталкивают других и идут туда сами.

Сцену заливает призрачный голубой свет, идущий как раз со стороны, куда все идут - отблеск Севана.

 

В фойе были замечены фотографии на театрально-хореографические темы, среди них - фотография танцевального спектакля на «Гольдберг-вариации» Иоганна Себастьяна Баха. Босые мужские ноги, попирающие клавиатуру рояля, и раскрытые на пюпитре баховские ноты.

 .

 видеофрагмент (1, 45 Мб)

еще один видеофрагмент (1, 95 Мб)

7 декабря. Театральный центр «На Страстном»

«&»

По.В.С.Танцы, Москва

 .

Фестиваль театров танца завершился фантастически красивым  спектаклем «&».

Двоих - & - будто выбросило на неведомую землю странным кораблекрушением. Лежащие поодаль обломки какой-то конструкции похожи на останки корабля.

Весь спектакль & пытаются вспомнить, что это такое.

Движения & кажутся первобытными и естественными, хотя в них уже вкрадывается иногда недоверие.

Они изъясняются на некоем праязыке интонаций и жестов - языке потерянного рая.

На нем же во время спектакля поется песня,  в которой одновременно  - звериное тепло и забытая архаическая нежность.

В конце  & удается соединить обломки, которые оказываются половинками полумесяца.

& раскачиваются на нем, и свет гаснет.

 

Песня на вымышленном языке была записана мной отдельно звуковым файлом, причем я с удивлением отметила про себя, что, оказывается, записывать аудио танцевального спектакля – вовсе не так уж глупо.

 

.

видеофрагмент (3, 96 Мб)

песня на вымышленном языке (1, 90 Мб)

.

Ash...

видео: mAx

.

утопии синтез искусств галерея звуковые фотографии библиотека статьи информация новое ссылки трей